Я больше не могу это делать так наивно. Больше не могу втискивать своё понимание и видение историй в стандартные словоформы. Мне категорически мало русского языка, как бы он ни был богат. Оглядываюсь на прежние работы как на простенькие добренькие сказочки. Они хорошие, они мне нравятся, но… я вырос из них быстрее, чем предполагал. В какой-то неосязаемый момент понял, что больше не могу впихиваться в академичность написания своих историй. Предполагаемо, но все же неожиданно «Сноходец» стал переломным моментом. И мне приходится изобретать новые словесные конструкции, чтобы хоть примерно передать то, что заложено в эту историю. Местами она еще академична, но чем далее, тем больше приходится отдаляться как от стандартного конструирования сюжета, так и от подачи самого текста. Изобретая словоформы. Мне нравится так это называть. Да иначе и не скажешь. Даже не страшно настолько вылетать из писательских канонов. Немного обидно. Я всегда хотел писать для всех, никогда не стремился уйти в псевдо-интеллектуальную писанину. И не ушел в неё. Тут другое. Это не для умных. Это для каких-то укурков. Как говорит Лирушка: «Ты упорот». Наверное, это самое меткое слово в определении того, в какое направление движется моё творчество. Папаха, балин. Поймут немногие. Про папаху. Из персональных мемов, родившихся на кухне. Еще осталась понимательность, что «Сноходец» еще пойдёт, там много академического повествования и построение сюжета близко к классическому. Там еще есть реал в прямом его понимании, линейное повествование. Но оно уже рваное, сквозь него уже топорными вырубками «папахи». Но чем дальше, тем чаще, гуще. Окончательно дозрел «Сезон ветров». Выштопался в сознании в какой-то мозголомный сюр. А ведь когда-то казалось, что это будет альтренативка в духе Меча. Пересматриваю свои наброски по другим работам и понимаю, что они будут еще упоротее, чем «Ментол». И ангелы с парчовыми крыльями покажутся наивными пташками. Почему меня во всё это несет? Понятия не имею, но до невозможности уютно в этом всём. И приходится записывать собственные размышлизмы по теме как знак переломного момента. И все равно есть детская досада. Хотелось ведь писать для всех. Это какая-то насмешка прям. Кто стремится к «интеллектуальному читателю», тот получает някающих домохозяек. Не то, чтобы я стремился писать для интов или «простолюдинов», ведь первые читают лишь прожженных славой индивидов, вторые не читают вовсе. Нет, мне хотелось захватить прослойку между ними, это было бы здорово. А что теперь? Для кого я пишу? Каким должен быть читатель, чтобы вкурить мою упоротость? А ведь уже не повернуть. Не смогу писать иначе. Только изобретая словоформы. Есть ли язык, который вмещает все эмоциональные тона, которые мне жизненно необходимы для полноценного творения? Есть такой? Я бы выучил. На разрыв. С одной стороны обидно, что потерял аудиторию. С другой… нашел себя.