Ты просто разменная монета. Тобой никто и никогда не дорожил. Это настолько очевидно, что почти не обидно. Никто и никогда не протянул руки и не сказал заветных слов. Не надо громких фраз и феерических признаний, всего лишь: «Ты мне нравишься, я хочу быть с тобой». Так мало. И так много. Ни разу. Ты всегда первый. Тебе отчаянно холодно, поэтому не сдерживаешься и делаешь тот самый первый шаг, за который тебя же потом и упрекнут: «Ты первый это начал, ты сам этого хотел». Какая-то осточертелая неправильность во всем. Хотел. Только этого ли? Таких ли отношений ты хотел, когда за все в ответе только ты, а очередная барышня стремится сесть тебе на шею и свесить ноги, истерить и плакать, требуя стать ковриком и упрекая, пробивая на ревность и устраивая показательные выступления? Ты не выдерживаешь. Ты уходишь. У тебя репутация гуляки, который и любить-то не умеет. Но ответь, хоть раз тебя пытались остановить, удержать, сказать, как дорожат тобой? Хоть раз вернуть пытались? Нет, ни разу. Ты никому не дорог. Сам придумал себе отношения и сам в них варишься. А потом бежишь от однобокости и безответности. Но от этого лишь сильней проступает клеймо ветреного донжуана. А ты ведь просто хотел, чтобы тебя любили, чтобы тобой дорожили. Напрашивается вопрос: так кто же игрушка? Ты не ответишь. Снова улыбнешься, как ни в чем не бывало. И снова влюбишься, когда устанешь быть один. Но промолчишь. Больше не признаешься и никого не позовешь. Потому что тебя никто и никогда не звал. Поэтому не осталось больше сил. Ты можешь только улыбаться и пожимать плечами, отмахиваясь, мол, не сложилось. А еще в тебе долго и надсадно будет гореть обида на то, что никому и никогда по-настоящему не был нужен. Тебя охотно манили и обжигали, и даже отвечали на твои признания. Тебе всего лишь потакали, но забывали сразу же, как только ты лишался сил и уходил. Так что смирись, ты навсегда останешься один. Потому что никто не позовет и не протянет руку.